вот всё-таки ты зараза
Лёх, ну нахера мне удочка, я её со времён сапливава децтва в руках не держал, Мне за державу обидно! Ты был прав назвав меня ботаником-Признаю.
И он был, этот чудной человек из домика через лужайку. Он был самым счастливым засранцем в этой Вселенной. Он никогда не был одинок и не понят, никогда он не мечтал о лучшей жизни, не сетовал по былым временам и не ждал светлого будущего – он его даже боялся. Трепета новой жизни.
Весь мир его любил! Он все обожал страстно, и все обожало его яростно в ответ. Он обожал каждую секунду своей жизни, каждую женщину любил до гроба, самозабвенно и преданно – даже ту, которую не видел ни разу, - каждому мужчине без промедления отдал бы последнюю рубашку не потому, что он был добрый, щедрый или альтруистичный, а потому что иначе ему было скучно жить. Он любил все хорошее вокруг, а все плохое, горькое и страшное любил еще больше - звал это «вкусом жизни». Этот вкус все время был у него на языке. Он был патриотом жизни, и все оживало рядом с ним.
Он говорил, что будет жить вечно. Не намеками говорил, не глухо, как из задницы, а громко и именно так. «Я не стар и не молод – я вечен! Я никогда не умру», - и станцую румбу на ваших могилах. Мира не было до него – не будет и после. Так он считал.
И вот теперь, после того как он умер, я вас спрашиваю – разве он был неправ? Ну кто-то скажет – он был неправ, что за глупость, он же умер: вот его могила, не выкопанная - один крест из земли торчит, - там, где-то, ветер носит его прах, потому что его тело сожгли, и даже костей от него не осталось. Не осталось великих трудов, теорий, красивых стишков, кучи сопливых детей-засранцев, беременной жены, бессмертной славы – одна Добрая Память, ну так она от всех остается, она вообще все время висит в воздухе.
